Обратная сторона жизни - Страница 351

351

— Да уж… А я все голову ломаю… Зачем… Почему… — он внезапно ткнул своего огромного лакея в бугрящийся мышцами живот. — Пойдем, что ли, попробуем человеческих самок, а насчет этих… — черт немного пугливо взглянул на «Спящих» оранжевым взором. — Даже не скажешь… С виду ничего особенного! — кабанья пасть его слуги распахнулась, показав сточенные зубы, могущие пережевать все, что угодно, начиная от травы с желудями, и заканчивая берцовыми костями пещерного медведя.

Как видел подошедший почти впритык к прутьям клетки Дмитрий, хозяин с кабаноподобным лакеем двинулись в сторону широкой мостовой, а за ними, спотыкаясь и воя, посеменили три голые женщины, две поплотней и одна худая. Их вел, даже скорей тащил огромный слуга, держа в толстой лапе тонкую цепь, а человеческих рабынь сковали одну за одной, также, как раньше и сейчас они неуклюже семенили по рыночной дороге, где цокал нескончаемый рогатый «люд» с живыми покупками.

Вот задняя узница споткнулась и упала на горячий камень, но слуга с короткими рогами и волосатым пятаком не сбавил ход, а продолжил тащить несчастную, не обращая внимания, что две другие рабыни выгнулись, начав задыхаться из-за давления, оказываемого ошейниками, и лишь тогда кабан понял, что идти тяжело не просто так. Он остановился и что-то взревел, после чего подцокал к лежащей на камнях мученице и поднял ее сильнейшим ударом копыта под живот, да так, что несчастная подлетела, а разумный кабан ловко схватил ее за спутанные волосы, удержав в вертикальном положении. Его козлоподобный хозяин в это время издевательски хохотал над бедной женщиной и вдруг внезапно прервался, чтобы подцокать к волосатому слуге, поднять руку симпатичной худышки и откусить три пальца, начав аппетитно жевать их. Другие рабыни, увидев это, завыли, но были заткнуты тем же слугой, отпустившим первую, и поочередно наотмашь хлестнувших обеих.

— Вот и еще трех самочек продали! — вылетел ниоткуда гнусавый голос, а собакоголовый без всяких «цоков» скрылся, подобно призраку. — Обычно в течение пары дней всех продаем, а тех, что не купили — скидываем за бесценок, так как, если не взяли сразу, то не возьмут и потом! Гниловаты, короче! Ха-ха-ха! Как впрочем, большинство животных с Земли! — жирный сатир, напарник которого до сих пор не объявился, неизвестно, где пребывая, вновь презрительно заговорил с безмолвными «Спящими», будто и не было свиного пятака, разбитого тяжелой тарелкой. — А потом двинемся назад… В Сортировочную! За новым скотом! И так по кругу… Раз за разом… Раз за разом…. Отвратительная работа, хоть и хорошо оплачивается! — свин, так и тянулся к «Спящим», хоть те последнее время беспрестанно издевались над ним, и вот сейчас вальяжно подцокал к их клетке, перегородив безумное солнце, и провел зазубренным клинком по металлу прутьев. — А еще меня в этой работе радует то, что вы трое будете вечно мучиться! Мучиться по-разному, но мучиться бесконечное количество времени, пока Геенна Огненная не исчезнет с лица бесконечности Вселенных! — он внезапно люто уставился на них, налив кровью глаза, а такие разные друзья даже не шелохнулись, где масаи с японцем сидели возле стенки, а Дима стоял рядом с решеткой, по которой только-только проехался мачете свинорылого демона. — В заповеднике вы всегда будете знать, кем являетесь, отчаянно понимая, что из Ада не выбраться! Никогда! Ха-ха-ха! Не выбраться! Вонючие сукины дети! «Спящие» ублюдки! Нигде вам нет ни радости, ни счастья! Ни на Земле, ни в Аду, ни в бескрайнем Космосе! Везде вы изгои! Ха-ха-ха! — злобно радовался жирный карлик, стоящий меж недвижимых чертей с высокотехнологичными копьями, а наливающийся яростью Дима в тоже время чувствовал холод от каждого его слова.

Он медленно и не торопясь, показывая, что делает, склонился за лежащей рядом помятой тарелкой, дабы угрожающе подбросить ее в загорелой руке и спокойно взглянуть на шибко болтливого поросенка, внимательно, но без страха, наблюдающего за его действиями.

— Эй! Безымянная свинья! — злобно-спокойно кивнул ему Дима, отчего тот прищурил поросячий взор. — А ты не можешь в другом месте постоять? — парень задал наглый вопрос, глядя в красные глаза сатира и ловко, сам себе удивившись, перебросил тарелку в другую руку. — Или тебя больше нигде не слушают? Или наоборот слишком хорошо слушают, а здесь вообще никак, что обижает? — тарелка вновь сменила руки, а залитый кровожадным солнцем черт-карлик меланхолично шевелил зазубренным клинком, воюя с солнечными бликами.

— Не попадешь «Спящий»! Не попадешь! — противно ухмыльнулся сатир, подняв свиные губы. — Нет у тебя ловкости узкоглазого! Ха-ха… — его гнусавый смех прервался, не успев начаться.

— Не узкоглазого, а японца! — раздался тонкий голос Такеши и тяжелая посудина, вылетевшая из худой, но сильной руки, вновь разбила поросенку грязный пятак, откуда обильно брызнули капли крови.

Дима не рассчитывал на подобное завершение разговора, которое оказалось столь восхитительным, что он искренне захохотал. Оказывается, пока он сам того не зная, отвлекал сатира, ловкий азиат умудрился поднять другую миску и метнуть в морду омерзительной свинье, отчего та сейчас отчаянно ругалась и истерично колотила по металлическим прутьям клинком, на что никто не обращал внимания.

— Ну, что поросячья морда!? Дохрюкалась! Ха-ха-ха! — заливисто хохотал костлявый парень, чувствуя удивительную свободу и понимая, что следующим его хозяевам будет не до прошлых ссор, ибо наказывать они будут загодя, пока ничего не сделал. — Как там говорится?! Бог любит троицу! — «хрюкал» от умиления Дима. — Приходи еще жирный, короткочленный карлик! — он сильно «ударил» по больному месту жирного сатира, а тот прекративший кровоточить, оскалился и заорал.

351