Обратная сторона жизни - Страница 163

163

«Все равно не стоят ни копейки… Помрут и хрен на них, главное, что удобрят планету… Люди каждый день спрашивают небо, зачем рождены на свет и ожидают подсказки о собственном предназначении, сами того не понимая, что уже работают на благо Земле, ежедневно тужась в туалете… Новый герой современности — человек-засранец! Человек-засранец, спасибо тебе за мое счастливое детство!», — следующий удар кнута пронзил тело электрическим разрядом и треск оружия Варгха затих, оставив в ушах исчезающий звон, сменяющийся на страдальческие вопли в клетках и стоны избитых узников.

Сзади слышались хныканье и протяжный скулеж, пахло свежей, гармонично вписывающейся в плотную вонь кровью, а Дима слегка растянув губы, радовался собственной шутке про супергероев. И пусть болело тело, вновь жгло разодранную спину, а болезненная судорога еще не отпустила сведенные мышцы, но он наслаждался мыслями, что ничтожества с пятым тавро на лбу получили заслуженное наказание, и это не ускользнуло от наблюдательного собакоголового.

— Тебе и твоим друзьям нравится, да? — раздался гавкающий, слегка шипящий голос «Анубиса». — Когда получают заслуженную боль, ежели не желают слушаться по-другому? — холодный желтый взор Джумоука пронизывал тяжело-дышащую троицу «Спящих» насквозь, Дима же мгновенно убрал улыбку и попытался сглотнуть неожиданный вопрос, но закашлялся и просто кивнул, ввиду правдивости слов демона. — Мне тоже! Тоже нравится выбивать неподчинение! Жаль, что с вами это не проходит… — неопределенно закончил укутанный в золото пес, и произнес: «Хватит Варгх!», — после чего эти слова разнеслись по всей протяженности коридора, видимо что-то все-таки усиливало голос проводника в царство мертвых.

Такеши с Лкетингом и многие узники слышали слова Джумоука, и если его друзья восприняли односторонний монолог «Анубиса» молча, то остальные пленники смотрели на троицу обособленных рабов с испугом и опаской, ибо предводитель парнокопытных демонов не первый раз разговаривает с загадочными и дерзкими рабами, но… Избитые грешники недолго стояли на коленях, наслаждаясь внезапным «отдыхом», потому как раздался прервавший эту идиллию гнусавый вопль одного из сатиров, а второй прищурившись, люто разглядывал избитый человеческий скот, где явно выделялись «Спящие», несмотря на постыдную позу.

— Поднялись животные! Вставай скотина! Хватит отдыхать, ничтожества! — крик говорящей свиньи буквально струился оскорблениями, врываясь в уши желающих о мамкину сиську грешниках и заставляя выпрямляться спины, приученные к поклонам с раннего детства. — Развалились тут! Раньше думать надо было, уроды! Вставай дешевка! — карликовый демон ненавидел рабскую медлительность и, пройдя мимо «Спящих», дал копытом в чей-то бок. — Встали, я сказал и хватит выть! — второй удар острого копыта зацепил следующего несчастного и раздался жалобный, больше напуганный, чем страдальческий вскрик. — Бегом! Бегом! — красноглазый садист звонко цокал меж спешно поднимающихся рабов и водил мачете по камням грязного пола, издавая заставляющие содрогаться звуки. — Ленивые животные! — внезапно усилившийся скрежет мачете услужливо подсказал, что сатир-садист злится, причем сильно, но юноша не стал любопытствовать, чем конкретно тот занимается.

— Ты все правильно сделал, Ди-ма! Они глупы! Ничего не понимают! — внезапно раздался голос Лкетинга, и правая рука масаи легла на плечо мучительно скривившегося из-за свежей раны на спине парня. — Белый брат не виноват в их боли! Они сами попросили бить! — философски-мыслящий туземец проигнорировал стоящего перед ними Джумоука и внимательно-наблюдающих чертей, а едва слышный голос японца добавил: «И я того же мнения…», — слова азиата, как ни странно содержали толику жалости к нещадно избитым людям, хотя он сам получил из-за их тупости и нежелания логически мыслить.

Наконец, подвывающие и старающиеся встать на дрожащие ноги узники полностью выпрямились, с ненавистью глядя на «Спящих». Именно их они считали виновниками свежеприобретенной боли и будущих страданий, но юноше и его друзьям было плевать на ленивых, думающих только о себе представителей человеческого вида. Лично парня никак не волновала дальнейшая судьба этих…. Этих… Не было слов, способных выразить мысли юноши, насчет не могущих совладать с собой свиней в человеческом обличье, мальчишку больше тревожило выживание себя и двух, доверяющих ему друзей. Подобных Лкетингу и Такеши больше не было, поэтому он не считал нужным беспокоиться о ком-то другом, кроме них, ну и само собой молодой матери с ребенком.

Тем временем где-то позади, временно удовлетворенный Варгх неторопливо скручивал высокотехнологичный кнут, а представляющий это Дима был готов поклясться, что тот улыбается, ведь трехметровый монстр развлекся на полную катушку и секунды счастья долго останутся в животной памяти, когда-то бывшего человеком чудовища.

«Как мало некоторым от жизни надо… Пожрать, поспать, избить кого-нибудь… Короче хлеба и зрелищ… Прямо, как в славящемся своей юриспруденцией Риме, поставившем на первое место человеческие свободы, переросшие в открытое скотоложство и храмовую проституцию… По сути мир к этому идет и сегодня… Если Европа с Америкой продолжат превращать людей в «оно», то закончат тем же… Ведь дав человеку, а точнее телу неограниченные свободы, они выпустят в мир неуправляемого зверя, и тогда цивилизованные расы настолько деградируют, что начнут трахаться в общественном транспорте…», — мысли Дмитрия незаметно переросли в более глобальные думы об оскотиневших людях, считающих животных чем-то мелким и недостойных внимания, а ведь еще чуть-чуть и на Земле сыграют первую свадьбу с лошадью. «Человеку вообще свойственно пробовать что-то новое… Причем чем новей, тем больше тянет… Вон невинные зверушки творят, что им в голову взбредет, запреты-то отсутствуют… Каждый кобелек желает взобраться на хозяйскую ногу, так и здесь желание присунуть соседскому гусю кому-то спать не дает… Почувствовать свежие ощущения… «Эх! Красота!», — скажет Homo Sapiens нового мира, натягивая яростно-кудахчущую курицу на немытый причиндал с волосатыми бубенцами… Какие только желания не носятся в головах у людей, но недаром существуют ограничивающие заповеди, написанные для человеческого роста и создания еще большего количества облагораживающих запретов, но… Так называемый венец творения Бога наоборот сжигает старые, ибо влюбился в соседского поросенка Федю и хочет жить с ним…», — высокие мысли юноши органично переплетались с дешевым сленгом пьяного гопника, не теряя своих красоты и привлекательности, а мальчишка и не задумывался о личной одаренности, недоступной большинству смертных.

163